И альтернативный способ разрешения споров
Когда я руководил бизнесами как CEO или управляющий партнер, то, конечно же, подписывал с контрагентами множество договоров. Раздел “Порядок разрешения споров” обычно у меня вызывал такой же энтузиазм, что и раздел “Форс-мажор”. И неудивительно, ведь в начале сотрудничества с клиентом, сотрудником или партнером, хочется думать о чем угодно, но только не о конфликте или суде. Но в определенный момент жизнь заставила меня спуститься с пушистых облаков на грубую землю. Теперь я знаю, что порядок разрешения споров — это не формальность или прихоть, а, скорее, нить Ариадны в лабиринте, в конце которого Тесея ждет лютый Минотавр.
Известный комик, ведущий популярного подкаста и комментатор смешанных боев UFC Джо Роган в одном из эпизодов искренне удивлялся безрассудному поведению людей в дорожных конфликтах. В гневе они выскакивают из своих машин и бросаются в драку с незнакомцем, играя с судьбой в рулетку. Человек, ведущий офисно-домашний образ жизни, ныряет с головой в горный поток непредсказуемого насилия. У Джо черный пояс по бразильскому джиу-джитсу и чемпионский титул по тхэквондо, всю свою жизнь он плотно общается с бойцами ММА и он хорошо знает последствия столкновения с профессионалом по нанесению увечий. Обычный и неподготовленный человек, бросающийся с кулаками на тренированного адепта боевых искусств — это как той-пудель, кусающий американского питбуля. Насилие — это совсем иная среда, вроде случайного падения с берега в бушующие волны. Причем тут же выясняется, что в океане конфликта обитают люди, повадками сильно похожие на акул.
Американский эксперт по самозащите Тим Ларкин, в своих книгах и выступлениях подчеркивает разницу между социальной агрессией (social agression)и асоциальным насилием (asocial violence). Первое — это конфликт и агрессия, которые мы чаще всего встречаем в метро, очередях, на улице, барах и ночных клубах. Смысл этих столкновений — социальное доминирование. Поэтому выяснений “А ты кто такой?” мало чем отличается от выяснения отношений двух самцов гориллы или медведей. Нанесение увечий противнику здесь не цель, а лишь нежелательное последствие неудачных событий. Один лишь метко попал в челюсть, а его противник, падая, ударился затылком о бордюр.
Совсем другое дело — это асоциальное насилие. Здесь цель нападающего именно в том и состоит, чтобы причинить жертве увечия или убить. Ключевой маркер, отличающий асоциальное насилие от социальной агрессии — отсутствие всякой коммуникации. Оно и понятно: если хищник решение уже принял, о чем еще ему с жертвой говорить?
Тим утверждает, что социальная агрессия и асоциальное насилие — два радикально отличающихся друг от друга режима, которые требуют принципиально разного поведения от нас. В первом случае, несмотря на высокий градус эмоций, нет совершенно никакой необходимости применять насилие. Вместо этого необходимо усмирить свое эго, затем с помощью грамотной коммуникации деэскалировать конфликт и благополучно ретироваться. В случае асоциального насилия нет никакого иного способа разрешить ситуацию, кроме как, ни секунды не колеблясь, первым применить насилие, причинив напавшему на вас максимально возможный урон — в идеале лишить его подвижности, сознания и жизни. Тим однажды сказал: “В цивилизованном обществе насилие редко является ответом. Но когда это так — это единственный ответ.” ("In a civilized society, violence is rarely the answer. But when it is — it’s the only answer.").
“В цивилизованном обществе насилие редко является ответом. Но когда это так — это единственный ответ.”
Проблема в том, что, почти не сталкиваясь в обычной жизни с реальным физическим насилием, обыватель имеет лишь фантазийное представление о возможных негативных сценариях и своей способности выживать в них. В комфорте своего паркетного джипа, он ощущает себя практически Властелином Колец. Возмущенно сигналя и ругаясь в полной тишине, он сам себя раскаляет как масло на сковородке. Потом догоняет, прессует и подрезает “наглеца” в ответ. Выскакивая из своей безопасной ракушки на дорогу, “герой” не замечает насколько вдруг он становится уязвим. Когда вербальный конфликт быстро перерастает в беспорядочную драку, часто бывает уже слишком поздно кому-либо помогать. Здесь уже правит Его Величество Случай. На YouTube можно найти немало поучительных видео в категории “Epic road-rage”.
Вы удивитесь, но подобная динамика дорожных разборок характерна и для корпоративных конфликтов. Топ-менеджеры и владельцы бизнеса по мере роста градуса конфликта с контрагентом, часто начинают бить себя пяткой в грудь, играть победные марши и грозить с легкостью разбить врага в суде, веруя в свою доминирующую позицию. Предложения о примирении высмеиваются и отметаются как проявление неуместной слабости: “Мир нужен лузерам. Когда мы их раздавим — они сами к нам на коленях приползут”. В атмосфере “Ты вообще за кого?” разумные сотрудники предпочитают промолчать, а самые хитрые шепчут топ-менеджерам лишь то, что те желают слышать. Не так много юристов, которые могут выполнить роль мудрого советника (consigliere) как Том Хаген в “Крестном Отце”. Зачастую интерес юристов, особенно внешних, — вступить в бесконечно долгий судебный процесс на основе почасовой оплаты. Некоторые даже будут убеждать, что ваше дело верное, займет не больше полугода и впишется в скромный бюджет. Далее происходит консолидация позиций сторон, обрывание всяких коммуникаций между ними, дегуманизация противника и укрепление морального обоснования безусловной необходимости нанесения ему вреда.
Предложения о примирении высмеиваются и отметаются как проявление неуместной слабости: “Мир нужен лузерам. Когда мы их раздавим — они сами к нам на коленях приползут”.
Так, незаметно, стороны переходят от угроз к делу. Происходит процесс обмена ударами — как легитимными, так и подлыми, под дых. С учетом испорченного информационного обмена, стороны воспринимают любые события искаженно, реагируют преувеличено остро, а конфликт по спирали неуклонно скользит во мрак. Кроме хитрых юридических комбинаций, стороны и проявляют темную креативность, подключая любые связи наверху, черный ПР снизу, заводят взаимные уголовные дела и… обычно бывают шокированы открывающейся им бездной. Тут у руководителя постепенно начинает наступать болезненное отрезвление. Боевые барабаны молчат, дерзкие сотрудники-горнисты спрятались по углам, и только счета в категориях “Судебные издержки” и “Непредвиденное” демонстрируют стабильность роста. CEO уже не рад происходящему, он безумно устал от “походной” жизни с нервами от плохих новостей, неприятными процедурами, судебными заседаниями, растущими аппетитами вымогателей-судей, нейтрализацией медиа атак, нехваткой времени на основной бизнес, испортившимся здоровьем, а, главное, перспективами противостояния, которому вообще не видно конца. “Ради чего мне это все?” — все чаще в голове всплывает вопрос, однако ответа руководитель не находит. “Знал бы я тогда, что борьба сожрет столько времени, денег и сил, то подписал бы сразу с ними мировую, сэкономил бы ресурсы, занимался бы своим бизнесом и не знал бы горя. А теперь… Эх, эх…”.
Тут, как правило, у руководителей начинает медленно наступать болезненное отрезвление.
У меня в карьере, к сожалению, были ситуации, когда я позволил корпоративному конфликту зайти слишком далеко. К счастью, у меня и другой стороны хватило разума вовремя одуматься и медленно выбраться из трясины на берег. Но я навсегда запомнил токсичную динамику конфликта, который согласно известному в научных кругах австрийскому конфликтологу Фридриху Глазлу, имеет аж целых девять стадий. Зная, куда этот путь ведет, я больше не горю желанием его повторять слепо и без веской причины. Конечно, мой опыт весьма скромен по сравнению с некоторыми акулами корпоративных войн, ведь и этом “спорте” есть своя высшая лига. Однако полученных откровений мне хватило, чтобы более трезво оценивать ради чего стоит идти до конца, а когда лучше полюбовно договориться.
Однако полученных откровений мне хватило, чтобы более трезво оценивать ради чего стоит идти до конца, а когда лучше полюбовно договориться.
Когда-то я воспринимал сотрудничество в бизнесе бинарно — либо привычная нормальность мира, либо смутные фантазии героических битв. Опыт научил, что малые конфликты — часть процесса поддержания мира, а ведение реальных боевых действий всегда отвратительно, непредсказуемо и ведет прямиком в ад. Раньше я пролистывал, не читая, такой пункт договоров как “Порядок разрешения споров”. “С нами этого не случится”, думал я. “Ну, а если случится, подадим на них в суд”, беспечно решал я. Только спустя годы я понял, зачем нужно вводить в договор возможность разрешения возникающих споров до суда. Простое упоминание в договоре пункта, что стороны могут пригласить нейтрального посредника-медиатора позволяет “сохранить лицо” каждой конфликтующей стороне на стадии, когда мобилизуются ресурсы, оркестры играют победный марш, а генералы самоуверенно подкручивают усы. “Эй, а что там у нас написано в договоре? Арбитраж? Медиация? Кто-то имел с этим дело? Ну, давайте попробуем. Не получится — тогда будем бороться в суде”.
Простое упоминание в договоре пункта, что стороны могут пригласить нейтрального посредника-медиатора позволяет “сохранить лицо” каждой конфликтующей стороне.
Существует четыре основных способа разрешения спора: суд, арбитраж, переговоры и медиация. Каждый, как хирургический инструмент, в каких-то случаях хорош, а в других — непригоден. Судебный процесс строго регламентирован и вполне понятен всем его участникам. Однако суд — это рулетка с плохо предсказуемым результатом, поскольку решение за спорщиков принимает, как говорят психологи, “Большой Другой”. Особенно это опасно в наших судах, где, к сожалению, фактическая правота зачастую не влияет на результат. Кроме того, судебные процессы могут длиться годами, и про них, как про вмятину на двери машины, невозможно забыть. Однажды сев в этот поезд, за проезд нужно постоянно платить — адвокатам, оценщикам, нотариусам и консультантам. Кроме того, судебный процесс обычно не является конфиденциальным и утечка информации может нанести репутации человека или компании ущерб. Впрочем, когда противник категорически отказывается сесть за стол переговоров, отбрасывает идею помощи третьей стороны, то ничего другого вам не остается, кроме как постараться одержать победу в суде.
Однако суд — это рулетка с плохо предсказуемым результатом, поскольку решение за спорщиков принимает, как говорят психологи, “Большой Другой”.
Арбитраж похож на суд в том смысле, что некто третий по своему разумению выносит решение, которое становится обязательным для обеих сторон. Конечно, арбитр внимательно выслушивает все позиции, аргументы и факты, но, по большому счету, как он решит, так тому и быть. Гибкости и конфиденциальности здесь, наверное, чуть больше, чем в суде. Общим для суда и арбитража иногда является неудовлетворенность одной из сторон и, как следствие, возникают сложности с исполнением вынесенного решения в жизнь.
В переговорах стороны вольны поступать так, как они сами хотят. Покуда спорщикам выгодно хранить тайну, вопрос конфиденциальности не стоит, ведь процесс переговоров непубличный. Поскольку стороны предоставлены самим себе, а процесс никак не структурирован, то в любой момент эмоции могут взорвать атмосферу, сорвать переговоры и быстро эскалировать конфликт. Кроме того, стороны могут иметь разную уровень навыков переговоров и ситуативно получить над противником позиционный перевес. Достигнутое за счет давления соглашение, опять-таки, встретит сопротивление при исполнении другой стороной, когда та осознает свой неудовлетворенный интерес.
Достигнутое давлением соглашение, опять-таки, встретит сопротивление при исполнении другой, в итоге пришедшей в себя, стороны.
Главное отличие процесса медиации от суда и арбитража в том, что спорщики должны сами найти решение, которое их интересы полностью удовлетворит. Медиатор помогает им услышать друг друга, а заодно и осознать, чего они на самом деле хотят. Если стороны заходят в тупик, медиатор может помочь им увидеть свежие варианты решений. Однако в целом за содержание переговоров отвечают сами стороны, медиатор лишь обеспечивает качественные условия процесса, в которых рождается результат. Медиация имеет свою структуру, но одновременно и гибкость, позволяя проработать вопросы на совместных встречах или индивидуально с каждым, если, особенно вначале, находиться рядом с обидчиком нет никаких сил. Зрелый профессионал поможет выразить сторонам накопившиеся эмоции так, чтобы из них извлечь ценный смысл. Поскольку решение является результатом добровольных и осознанных усилий каждой из сторон, оно с большой степенью вероятности будет реализовано в жизни. Конфиденциальность в медиации максимальна, поскольку четко оговаривается в самом начале, а после окончания проекта медиатор все свои записи уничтожает.
Однако в целом за содержание переговоров отвечают сами стороны, медиатор лишь обеспечивает качественные условия процесса, в которых рождается результат.
“По оценкам исследования, проведенного Центром эффективного разрешения споров (CEDR) в 2014 году, ежегодно в Великобритании проводится около 9,500 медиаций по гражданским и коммерческим спорам. Более 75% этих споров разрешаются в течение одного дня и еще 11% несколькими днями позже. Таким образом, 86% всех проведенных медиаций заканчиваются соглашением сторон. При этом экономия для бизнеса составляет около 2,4 млрд. фунтов в год в виде сокращения потерь рабочего времени руководства, сохранения деловых отношений, остановки падения производительности и уменьшения затрат на юридические услуги. Всего, начиная с 1990 года, медиация как вид деятельности внесла в копилку сэкономленных средств для предприятий 17,5 млрд фунтов стерлингов. Для целей сравнения, исследование CEDR предполагает, что совокупная стоимость услуг медиаторов не превысила 22,5 миллиона фунтов стерлингов за это же время” [1].
Запомните это слово — медиация. Возможно, оно окажется спасительным запасным парашютом, когда в вашем бизнесе вдруг откажет основной. Малозаметный пункт в договоре о возможности альтернативным способом решить спор поможет оградить бизнес от падения в преисподнюю. Взрослые умные люди, создавшие конфликт, способны сами найти из него выход. Им лишь нужно создать среду, благоприятную для совместного решения их головоломки.
Взрослые умные люди, создавшие конфликт, способны сами найти из него выход.
Примечание:
[1] — Галина Еременко, Татьяна Киселева, сборник статей “О медиации или как быстро разрешить конфликт без обращения в суд”.
Вам также могут понравиться статьи “Зачем нам нужен конфликт”, “Когда стратегия идеальна?”, “Мех снаружи, сталь внутри” и “Как ходить по яичной скорлупе?”.