"В каждой семье есть плохие воспоминания", говорит Майкл Корлеоне своему сыну, Тони, осуждающему кровавые методы своего отца в третьей части "Крестного отца". "Отец - алкоголик, мать - шлюха. Сына поглощают наркотики, кто-то умирает от рака молодым, ребенка сбивает грузовик. Они живут в нищете, они разводятся. Кто-то сходит с ума. В каждой семье есть плохие воспоминания".
В одном из подкаст-интервью Dr Jordan B Peterson мудро отмечает бесполезность сравнения своей жизни с другими людьми. Если подростки на старте еще и могут иметь много схожего друг с другом, то к 35 годам жизнь каждого человека настолько полна идиосинкратических, то есть сугубо личных, уникальных событий, что пропадает всякий смысл оглядки на жизнь других людей. Во мне может пробуждать зависть гедонистический образ жизни рок-звезды, успехи автора бестселлеров, богатство проницательного инвестора, известность бывшего одноклассника или идеальное тело увлеченного фитнесом друга, но мне не дано знать какие отношения у него с детьми, какое психическое расстройство обостряет талант писателя, как долго и безуспешно борется она с зависимостью от обезболивающих препаратов, кто из близких родственников или друзей трагически погиб, насколько невыносимо одиноким этот человек встречает каждый день своей жизни, какую цену он заплатил за свою мудрость. Иногда можно о чем-то таком догадаться читая личные дневники известных людей, но чаще всего мы как в инстаграме видим лишь ту часть жизни, которую человек готов открыть миру. Я до сих пор под впечатлением рассказа жены гениального комика Робина Вильямса про его тяжелую битву с медленно поглощающей его сознание тьмой. В семье того же Петерсона все детство и юность его дочери прошло в сопровождении страшной боли. Иными словами, узнай мы всю правду о многих успешных людях, вероятно зависть (и самокритика) заменилась бы глубоким состраданием. Поскольку сравнение себя с другими бессмысленно, Джордан дает совет на кого все-таки можно и нужно ориентироваться в своем прогрессе.
К мысли Джордана я пришел через свои занятия борьбой. Прелесть джиу-джитсу в том, что все твои достижения, регалии и статус ты оставляешь в раздевалке - на татами ценится лишь твоя компетенция в борьбе. Шофер такси имеет больше уважения, чем руководитель аграрного холдинга если его навыки, трудолюбие, терпение к боли позволяют чаще в схватках побеждать. Желание стать лучшим просыпается очень быстро. Невольно ты включаешься в скрытое соревнование и начинаешь отслеживать свой прогресс с оглядкой на других новичков и потом впадаешь в депрессию когда кто-то тебя обгоняет . Иногда назад отбрасывает травма, кризис на работе или проблемы в семье, бывает просто неизвестно почему возникает "плато". Со временем однако ты замечаешь, что практически к каждому прилетает свой "черный лебедь", сметая игрока на скамейку запасных. Вчера он собирал урожай медалей, сегодня коллекционирует одну травму за другой. Или же после длительной череды проигрышей, борца неожиданно накрывает волна побед. Как и в изучении иностранных языков прогресс в познании техник борьбы происходит нелинейно, когда вслед за долгим периодом мыслей "Наверное это просто не мое", ты, уже потеряв всякую надежду, вдруг выходишь на новую орбиту. Предугадать течение этого процесса нельзя, можно лишь быть уверенным в неминуемости смены застоев, подъемов и спадов. Если говорить об аспекте самозащиты, то вообще невозможно предугадать будущую кризисную ситуацию и то, какой из навыков возможно мне поможет. И конечно каждый из нас неповторимым образом оплодотворит уроками борьбы другие области своей жизни.
В условиях когда сравнение скорости своего и чужого прогресса так обманчиво-ненадежно, единственный выход - сравнивать сегодняшнего себя со вчерашним собой, текущего "какой я есть" с потенциальным "каким я могу стать". Свои ощущения субъективны, но при известной честности они не подведут. В глубине души я точно знаю научился ли на тренировке сегодня чему-то новому, сделал ли запланированное, извлек ли урок из ошибки, преодолел ли свой привычный страх. Иными словами смог ли я идти, когда не было возможности бежать и мог ли ползти, когда не было сил ступить и шагу. Внутренний индикатор точно знает продолжается ли движение к вершине, даже если для этого приходиться на время спуститься назад. Путь каждого из нас уникален, не столько в метафизически глобальном смысле, сколько в банальной эмпирической невозможности прожить всякую иную жизнь кроме своей. В этом, возможно, одновременно и причина страданий и чудесное от них же избавление.